Кураторский текст к Выставке «Андеграунд 90-х. Художники на Танцполе»

Ольга Тобрелутс

     В начале 90-х годов XX века произошла масштабная революция сознания, приведшая к глобальным переменам во всех областях: в экономике, в политике, в музыке, в способах сохранения и передачи информации, безусловно, искусство не осталось в стороне. Быть художником стало невероятно модным занятием. За кисть взялись все, даже те, кто никогда ранее и не помышлял об этом. После перестройки стали доступны столь дефицитные материалы как холсты и краски, и молодежь с энтузиазмом принялась создавать живописные произведения. Именно так — создавать произведения! Не мазать картинки, красить или писать, как это часто можно услышать из уст профессиональных художников. В том, что из-под кисти рождается актуальное произведение искусства у авторов не вызывало абсолютно никакого сомнения.
     Все чувствовали себя частью глобальных перемен, авангардным отрядом современного искусства, и с упоением создавали коллажи, объекты, писали бодрые картины, пронизанные духом времени, оголтелостью и бесшабашным весельем. Восхищаться друг другом, радоваться новым картинам и танцевать — вот три основных занятия, которым предавалась небольшая компания молодежи, объединённая одним адресом — набережная Фонтанки, 145. В 1990 году этот адрес стал уникальным местом, единственной точкой на карте Советского Союза, где слушали техно-музыку, местом, объединившим под своей крышей несколько сквотов-мастерских художников. На четвертом этаже фонтанкинского дома находилось фотоателье Евгения Козлова «Русское поле», на третьем жили Юрис Лесник, режиссер и оператор «Пиратского телевидения», и Иван Мовсесян, придумавший и организовавший выставку «Музей Дворцовый Мост». На том же этаже расположился «Танцпол» Алексея и Андрея Хаасов — первый частный техно-клуб в России. Квартиру напротив занял Георгий Гурьянов, где и устроил личную мастерскую. Во дворе жил и работал художник Марат Муракаев, по соседству появилась мастерская Александра Николаева, известного под именем Захар, а также студия Олега Купцова, Виктора Малышева и Виктора Снесаря — группы «Депрессионисты».
     Совмещение танцевального пространства с экспозиционным породило новый формат party-выставок, столь популярных в Нью-Йорке в то же самое время. Тимур Новиков, Андрей Хлобыстин, Сергей Бугаев-Африка, Ирена Куксенайте и Георгий Гурьянов, побывавшие к тому времени в Америке, были флагманами и законодателями моды, их движения рук и позы тела во время танцев вторили танцевальному направлению vogue, популярному в то время в подпольных клубах Нью-Йорка. Эти движения как бы имитировали девушек с обложки журнала «Vogue» и отсылали к песне «Vogue» Мадонны 1990 года, и сопутствующего ей музыкального видеоклипа. В клипе Мадонна и её танцоры выступали в костюмах в стиле Марии-Антуанетты, принимая откровенные позы. Это моментально породило моду на парики и наряды а-ля мадам Помпадур.
Экономическая ситуация в стране тем временем становилась все хуже и хуже. Отчаявшиеся от безденежья и лишений горожане понесли сдавать за копейки в комиссионные магазины все лежавшие до поры сокровища из бабушкиных сундуков, одежду и обувь, поэтому для предприимчивой и творчески настроенной молодежи не составляло труда принаряжаться и комбинировать стили и эпохи, каждый раз выстраивая новый образ для вечеринки. Желание выглядеть и одеваться необычно, ярко и артистично подстегивало еще и то, что таких персонажей охотнее пускали на вечеринку. Фрики привлекали всеобщее внимание и восторги, задавая своим внешним видом настроение. Одним из главных фриков Фонтанки можно без сомнения назвать Владислава Мамышева-Монро, который без устали экспериментировал со своим внешним видом, удивляя каждый раз друзей новым образом. Иногда он устраивал перформанс на «Танцполе» и потрясенные зрители надолго оставались под впечатлением от его таланта перевоплощения.
Совмещение танцевального и экспозиционного пространств было новым веяньем, настоящим открытием «Танцпола», в связи с этим появлялись желающие показать свои работы. Стены «Танцпола» украшали коллажи и живопись художников, объединённых под названием «Инженеры Искусств» — работы Инала Савченкова, Сергея Енькова, Григория Стрельникова и Франца Родвальта, а так же коллаж Сергея Бугаева-Африки. Новые картины Георгия Гурьянова, трансформируясь в неоновом ПРК-свете, приобретали неожиданные живописные возможности, обогащенные светящимся эффектом. Молодежь в восхищении кружилась под техно-музыку, забыв на время обо всём на свете, любуясь пристальным взглядом голубых пронзительных глаз строгого юноши, изображенного на оранжевом фоне, наблюдавшего с живописного полотна за танцующими в сигаретном дыму. Гигантский автопортрет Георгия Гурьянова, совсем недавно проданный с аукциона за крупную сумму и принесший своему автору славу самого дорогого художника 90-х, тогда был неотъемлемой частью вечеринок. Энергия живописного полотна организовывала вокруг себя идеальное пространство, в котором каждый присутствующий ощущал себя небожителем, счастливчиком, избранным членом тайного общества. Собственно, так оно и было, — огромная страна слушала другую музыку, смотрела другие картины и интересовалась совсем другими вещами, и только посещавшие сквот на Фонтанке, 145 были адептами тайного знания иного времяпрепровождения.
     Андрей Хаас пишет в книге «Корпорация счастья»: «Это была типичная ситуация для творчески настроенных бездельников начала 90-х годов: найти заброшенную квартиру, а лучше целый дом, поселиться там, слушать музыку, рисовать, встречать гостей и не интересоваться ничем, кроме собственных развлечений. Все были молоды, наступали новые времена, и, что самое главное — пришла новая музыка». Казалось, что не было никаких преград, никаких табу, ничего невозможного. Алексей Хаас за день нарисовал на холсте копию понравившейся работы Кита Харринга — собаку на красном фоне — и тем же вечером она уже украшала стену «Танцпола», привлекая всеобщее внимание и обсуждение. Легко, как бы между делом, он создал целую серию картин, ставших символом «Танцпола». «Инженеры Искусств» экспериментировали с коллажом, найдя на помойке рулоны с распечатанными копиями картин из Русского музея. Они кроили и резали их, создавая новые вариации и прочтения уже известных сюжетов. Один из таких масштабных коллажей долгое время украшал одну из стен «Танцпола», равно как и живопись Инала Савченкова с изображением двух кошечек, в ПРК-свете превращающихся в марсианских питомцев, коллаж Беллы Матвеевой, где две фигуры из золотой фольги, наклеенные на синюю ткань, замерли в позе танца vogue с поднятой кверху рукой и согнутыми в коленях ногами. Гостями «Танцпола» были Boney M, Supermax, WestBam, Брайан Ино, Эндрю Логан, Technotronic и многие другие. Место становилось все более модным и привлекало все больше людей, поэтому в 1991 году родилась идея провести вечеринку в ленинградском Планетарии: там прошли выставки Олега Маслова, Тимура Новикова, и моя первая в стране видеоинсталляция «Исследования Лаборатории». Поначалу случайное экспонирование картин на стенах «Танцпола» со временем превратилось в моду, в обязательное сопровождение каждой вечеринки, так что невозможно было представить себе, как можно танцевать не в окружении картин. Именно картина становилась частью party и дополнительным окном для созерцания.
Мероприятия приобретали все больший масштаб, и для их проведения требовались все большие пространства. Так, 14 декабря 1991 года Алексеем и Андреем Хаасами совместно с Женей Бирманом и Иваном Салмаксовым был организован первый русский рейв — «Гагарин-party». Это случилось в павильоне «Космос» на ВДНХ в Москве. Павильон украшали работы Тимура Новикова и Григория Стрельникова. Для мероприятия были выпущены специальные плакаты и флаеры, над дизайном которых работали разные художники, были напечатаны несколько вариантов. Самым известным и знаковым стал плакат Андрея Медведева с ракетой, в которой летит Юрий Гагарин, но так же и замечательные с дизайнерской точки зрения варианты сделали Денис Егельский и Андрей Хаас. Сама тема пригласительных для вечеринки заслуживает отдельного внимания и выставки. Каждый раз идея party тщательно продумывалась и служила неким посланием, коротким обращением для посвященных. Над дизайном плакатов и флаеров работали лучшие художники, каждая из работ является самостоятельным произведением, отражающим эпоху и время.
Следующим масштабным рейвом стал «Мобиле-party», который прошел на олимпийском велотреке в Крылатском. Над дизайном плаката работал Георгий Гурьянов, чьи картины экспонировались на мероприятии, а вокруг танцующих по велотреку ездили велосипедисты. Георгий крайне серьезно относился ко всему, в чём принимал участие, его перфекционизм не имел границ. Организовав на «Танцполе» вечеринку «Ночная партия», он выпустил майки с шелкографическим рисунком. Работая в мастерской на Фонтанке, почти всегда под громко включенную техно-музыку, Георгий создавал одни из лучших своих произведений, в том числе самую крупноформатную живопись 3х4 метра: картину «Борцы».
     Как написал в своей книге «Шизореволюция» Андрей Хлобыстин: «Героическая эпоха» петербургского рейва занимает примерно десятилетие — с 1990-го (вечеринка в ДК Работников связи) по 2000 год — первый опен-эйр на кронштадтском форту «Александр I». Её можно разделить на три этапа: 1. Сквотерский период. 2. Период клубов и масштабных вечеринок в городской среде. 3. Опен-эйры у Финского залива. Петербургский рейв обладает своеобразными отличительными чертами, сделавшим его важным явлением в истории современной культуры. Во-первых, в нём исключительную роль играла художественная богема — «Новые художники» (мы уже говорили, что они были первыми медиа звездами: музыкантами, кинематографистами, модниками), которые определяли его «внешность», идеологию, внимательное отношение к художественному оформлению и рекламе. Во-вторых, в отличие от изначально маргинального западного рейва, загнанного на периферию, петербургский был связан роскошной городской средой центра старой имперской столицы, которую он активно осваивал, в традиции «серебренного века» меняя ее символическое звучание. Ну и конечно, главным было то, что русский рейв расцвел в самые суровые годы шизореволюции — в условиях идеологического, правового, социально-политического, финансового и прочего хаоса».
     Учитывая все сложности и перетрубации того времени, интересно наблюдать, как трансформируется и выковывается современное искусство, рожденное в сквотах, как оно покидает «Танцпол» и становится важным отражением времени, как оно захватывает музеи и оседает в значимых собраниях коллекционеров. Рассматривая сейчас картины, созданные 30 лет тому назад (в 2019 году «Фонтанке, 145» исполняется 30 лет), отчетливо осознаешь, насколько удивительным был тот короткий отрезок времени и как много успели сделать художники, отдавшие предпочтение созданию произведений искусства всему остальному.